По мотивам фильма режиссера Михаила Ромма 1962 года создания.
Личное: История рассказанная в фильме вроде как совсем не уникальна. Любовный треугольник на фоне производственных проблем. Но как это рассказано!!!
Киноязык создателей истории настолько уникален, что превращает любовно-производственную драму в повествовние рассказанное высоким слогом...
Ах, какая великолепная операторская работа. Как выстроен кадр, как свет рисует характер.
Уникальные мизансцены - прощание с отцом, дождь за окном, проход Мити вдоль стены "выстроенной до неба"...
Камера смотрит снизу-вверх, или сверху-вниз. И никогда банально "фиксируем разговор от пояса"...
Смотреть такой фильм - пир для киногурманов...
ОТЗЫВЫ
1962 год: Девять дней. Те самые, девять дней
Сложно сейчас, неимоверно сложно, оценивать этот фильм. Многие могут обоснованно отметить, что слишком уж идеализированной получилась жизнь сообщества физиков, которую нам так внимательно показали. Просматривая этот фильм, может показаться, что в СССР образовалась целая плеяда одержимых людей - людей, одержимых наукой. Можно вполне аргументированно пытаться показать явно пропагандистский характер ленты - явно и недвусмысленно показывающей в самом положительном свете слуг 'мирного' атома. Только все это уже совсем не важно. Перед нами известный, признанный многими фильм. Кстати, между прочим, лучший фильм 1962 года в СССР.
Поэтому я сформулирую свое личное отношение к ленте. На мой вкус, слишком много в этом фильме было описаний, бытовых сцен и отстраненных от главной темы ленты разговоров. Так вот, уж слишком эти кажущиеся 'проходными', второстепенными, моменты выглядели просто. Вернее, тут слишком сильный получился контраст между значимыми - пафосными моментами и моментами второстепенными. И разрыв этот немного ослабляет картину.
Зато плюсов у ленты гораздо больше. И все они относятся к избранной режиссером форме изложения истории. Сам по себе формат новелл, фиксирующих лишь несколько дней без какой-либо линейной истории очень убедителен. Безупречная игра актеров. Но более всего меня потрясла операторская работа. Тут в каждом эпизоде мы можем увидеть удивительное построение кадра - каждый, как законченная картина. Ракурсы, планы, игра света и теней - все это заставляет вспомнить и про американские нуары, и про Орсона Уэллса, и про многое другое. Даже старого деда в избе за столом умудряются показать таким образом, с такой замысловатой геометрической проекцией, что значимости моменту придается значительно больше. Не фильм - учебник, целый альманах операторских решений.
В том, 1962 году, этот фильм конкурировал с 'Ивановым детством' Тарковского. 'Девять дней...' одержали убедительную победу. Однако, мне куда ближе патриотическая поэзия Андрея Арсеньевича, нежели картина о современном Прометее - человеке, жертвующем собой ради 'мирного будущего'. Пожалуй, в 'Ивановом детстве' все было искреннее. А персонажи ' Девяти дней...', их диалоги, переживания так в некотором роде и остались 'на бумаге', так и не 'ожили'
...
Всё-таки самые неприятные герои во всём советском кинематографе – это «положительные» герои в исполнении Баталова. То ли такие роли к этому актёру льнули, то ли актёр мог собой какую угодно роль испортить и превратить любого персонажа в самовлюблённого эгоистичного хама. Митя Гусев - не исключение. Возникает даже нехорошая мысль, а точно ли режиссёр пытался нам вот это представить в качестве главного положительного персонажа? Нет ли тут подвоха? Не смеётся ли режиссёр над нами?
Вроде как, Митя Гусев должен олицетворять собой самоотверженного учёного, жертвующего собой во имя блага человечества. Но допустимо ли положить жить ради человечества и быть капризным хамом и эгоистом в отношениях с близкими людьми? Про Митю открытым текстом говорится, что он обидел мать, демонстрируется его неприкрытое хамство по отношению к жене, друзьям. Неужели допустимо часами пересказывать нянечкам «Трёх мушкетёров», зная, что всё это время тебя ждут? Неужели допустимо не замечать повседневное бытовое обслуживание и с видом капризного барчука вопрошать жену, почему это она не успела собраться (готовя ему кашу и чуть не с ложечки его кормя), в то время как он почему-то успел (изволив только встать и милостиво сожрать приготовленный завтрак, уткнувшись носом в газету)? И это по-вашему положительный персонаж? Да он же даже как учёный не интересен, поскольку мыслит только в категориях пользы, а познание мира ему до лампочки: термояд ему интересен с экономической точки зрения, а космические полёты и познание Вселенной - нет. Не просто хамло, но ещё и дуболом. И смертельную дозу рентгенов получил в общем-то по глупости: мог бы спокойно на осцилограф смотреть, ничего бы от этого не поменялось, просто захотелось мужику ненужного геройства. А вокруг этого дуболома все ходят на цыпочках, берегут его нервы, превозносят его талант и моральные качества, его заслуги перед наукой. А вот это уж совсем непонятно с чего. Вообще-то современная наука - процесс коллективный. Время гениальных учёных, выращивающих на личном огородике горох и вскрывающих на кухне усоногих раков давным-давно прошло. И успех эксперимента – это успех работы всей лаборатории, а не одного только Мити, о чём авторы и герои фильма благополучно забывают. Ох, честное слово, в конце фильма болеешь за благополучный исход операции только ради весёлого медика Мити второго, только ради успеха его работы, но уж никак не ради здоровья и долголетия Гусева.
Илюша по идее должен был быть отрицательным персонажем, контрастным по отношению к Мите. Но что же мы видим? Несмотря на весь свой показной цинизм Илюша всю дорогу думает о близких ему людях, утешает Лёлю, мчится по первому требованию на помощь Мите на другой конец страны. И, внимание, это не мешает ему быть очень хорошим физиком, без интеллекта которого маньяк-Митя всё равно обойтись не может. И разве не справедливы рассуждения Ильи о возможных негативных последствиях работы физиков-ядерщиков? Именно руководствуясь такими рассуждениями американские ядерщики массово уходили из физики и создавали молекулярную биологию. И вообще-то, это правильно, когда учёный рефлексирует свою работу: не в вакууме, чай, работает, а в том самом возлюбленном Митей человеческом обществе.
Впрочем, самый интересный и трагический персонаж здесь Лёля, потому что именно она рассказывает историю типовую, ничем не выдающуюся. Такая вот типичная девочка, умная, возможно даже талантливая, но с совершенно замусоренными мозгами. Наслушалась в детстве, что главное для женщины любовь и семья и поверила в это. Когда уж ей о физике думать, когда она должна, нет, даже обязана разобраться в своём любовном треугольнике. И, конечно же, она должна заботиться о муже и посвятить своему мужчине всю жизнь. Ну как тут можно выбрать работу или доброго и отзывчивого Илью, когда тут есть требующий поклонения и обслуживания патриархальный тиран Митя, которому можно так легко и благородно принести в жертву свою жизнь в качестве жены и соратницы? В общем, спасибо замечательным общественным стереотипам за погубленную жизнь Лёли.
Если б не идиотская линия главного героя фильм был бы несомненно хорош. Здесь есть атмосфера шестидесятых, есть вера в науку и скорое фантастическое светлое будущее. Есть споры об этом будущем и об ответственности учёных перед человечеством – пара Козаков -Евстигнеев, пожалуй, лучшее, что есть в фильме. И есть вечно прекрасный и любимый Новосибирский Академгородок - одно из лучших детищ шестидесятников, до сих пор ещё не растерявший до конца дух и прелесть той эпохи.
violett13
...
Ах, несчастье! Вот несчастье так несчастье! И надо же, чтобы как раз в нашем институте!
«Девять дней одного года» по праву считают одним из ярчайших представителей советского «оттепельного» кино. Все черты жанра налицо: дискуссионность проблематики, искренняя вера в «новый» коммунизм и светлое будущее, почти апокалиптичное ожидание войны (и да, это вместе отлично сочетается; кто не верит, тот просто не смотрел кино шестидесятых), герои-ученые, интеллигенты, представители нового поколения… Цензура, в конце концов – хоть и менее беспощадная, чем у «Заставы Ильича», но всё-таки присутствующая в конечном варианте фильма. И режиссер – не из молодежи шестидесятых, но воспитавший большую её часть: Тарковский, Чухрай, Шукшин, Кончаловский, Абуладзе… И сюжет – на ультрасовременную (тогда, в 1962) проблему управления атомной энергии. Такой фильм просто не мог не стать гимном целого десятилетия – но, как это бывает с по-настоящему великими работами, «Девять дней одного года» своей проблематикой укладываются не только во временной период этого десятилетия.
А вот о чём он – совсем другой вопрос.
Иногда совершенно нет необходимости отвечать на этот вопрос: ну какая разница, о чём, если фильм завораживает своей атмосферой, своим артистизмом, стилем или темпоритмом, если идея его очевидна, а хорош он чем-то, помимо неё… Но в случае «Девяти дней» обходить этот вопрос очень и очень сложно. Не потому что основной конфликт проговаривается прямым текстом в любых совместных сценах главных героев, но потому, что общая тема находит внутри сюжета десятки различных преломлений, делая неловкой любую попытку рассуждать о ней. Ну вот скажешь, допустим, что это фильм об Идее, но – о какой идее? Как она трактуется разными персонажами? Как она преломляется от новеллы к новелле? Как её трактует главный герой, и нет ли точки зрения, дискутирующей с его позицией? Насколько вообще Идея требует человеческих жертв и стоит ли она того?.. Ни Михаил Ромм, ни сценарист Даниил Храбровецкий не решают треклятый вопрос «а стоит ли идея человеческой жизни, даже отданной добровольно»; это делают персонажи истории, но – каждый сам для себя.
И это правильно. И это создает необходимый конфликт: напряженный, драматичный, умный, очень жизненный. Где одинаково понятны и возвышенный тихий идеалист Гусев, и скептический жизнерадостный умница Илья, и Лёля, запутавшаяся в своих отношениях, амбициях и желаниях. И папа Гусева, который просто хочет, чтобы с сыном было всё хорошо, он был счастлив, и всё у него было в порядке. И Сенцов, по-ребячески безрассудно отдавший свою жизнь за науку и даже перед смертью не перестававший работать. И медсестра, строгая женщина, по всей видимости, считающая всех этих ученых неразумными детьми, самоотверженно приближающих себя к смерти. И директор Бутов, беспокоящийся не только за престиж института, но и за своих сотрудников. И случайные физики в блистательном исполнении Евстигнеева и Козакова… Вся эта галерея портретов абсолютно разных людей, но таких понятных и по-человечески родных, создает сложную смысловую вязь, то подтверждая правоту главного героя, то, напротив, ей возражая – но не прямо, не декларативно, почти мимолётом. Не так часто встретишь сюжет, который бы работал на всех уровнях, «выстреливал» в каждом эпизоде, в каждом фоновом персонаже, не нарушал бы собственной целостности и единости.
И нет ничего страшного в отсутствии правильного ответа на поставленный фильмом вопрос и единой трактовки понятия Идеи и Долга. Ведь вся правда заключается в том, что в жизни, как и в науке, и в искусстве, торжествует плюрализм мнений. А к чему оно приведёт… да чёрт знает, к чему оно приведёт. Это уже каждому в отдельности зрителю решать, умрёт ли Гусев или нет, прав ли он был в своей фанатической преданности делу или же убил себя ни за что; ведь каждое мнение, каждый ответ на этот вопрос является по-своему правильным.
D-r Zlo
...
Практика большого взрыва
Советское кино 60-х, как Карибское море, полно жемчужин. Некоторые из них легко отыскать, за другими приходится нырять. «Девять дней одного года» - из тех драгоценностей, что не на самом виду. Несмотря на блестящий актерский состав – чего стоят хотя бы Баталов и Смоктуновский в заглавных ролях! – и громкое когда-то имя режиссера Ромма, сейчас этот фильм кажется незаслуженно забытым. Его редко показывают по ТВ – наверное, потому, что сложно его привязать к каким-то памятным датам (Дня физика-ядерщика вроде еще не придумали, или, по крайней мере, отмечается он не очень массово). Да и сама тема, что называется, не в «тренде» - нанотехнологии на дворе, какое кому дело до суеты вокруг прошловекового ядерного реактора…
На самом деле, конечно, кино вовсе не о физиках, иногда проявляющих себя лириками. И даже не об извечном конфликте между чувством и долгом. Это кино о фанатизме. Об одержимости. О страсти, которая может быть сильнее даже страсти к женщине – страсти к постижению нового. Страсти быть первым.
В традиции отечественной кинокритики было сводить основной конфликт фильма к противостоянию «правильного» ученого–практика Мити Гусева (Баталов) и «неправильного» теоретика Ильи Куликова (Смоктуновский). На самом же деле, об однозначности оценок говорить не приходится, и в этом одно из многих достоинств этого кино. Ведь оба главных героя – блестящи в своем роде, просто один – блестящий романтик, а второй – блестящий циник. Получается такая хрестоматийная пара, в которой можно увидеть своеобразный парафраз Ленского и Онегина. Один свято уверен в разумности человека и победе прогресса, ради которой стоит подвергать себя опасности, медленно, но верно набирая смертельную дозу излучения во время экспериментов на ядерной установке, добиваясь заветного потока этих чертовых нейтронов. Для второго же эти самые эксперименты – суть игра ума, повод в очередной раз продемонстрировать собственную незаурядность. Но авторы фильма - Ромм и сценарист Храбровицкий, написавший чуть раньше великолепное «Чистое небо» - не осуждают Куликова впрямую. Герой Смоктуновского показан в меру подонком в личных отношениях, но при этом он обаятелен и искрометен. А Гусев – отшельник, подвижник и едва ли не святой - своим истерическим служением работе доводит до белого каления жену Лелю, которая все мечется между Митей и Ильей…
«9 дней» были бы, наверное, просто хорошим «производственным фильмом» периода «оттепели» - если бы не лирическая линия. Неправильный любовный многоугольник - Он, Она еще один Он и Ядерная Установка – преподнесен здесь в стилистике французской «новой волны», и с соответствующим качеством. Сцена в ресторане, снятая как дуэль между Митей и Лелей с медленным круговым движением камеры, - завораживает, как танец, при том, что участники этого диалога-поединка статичны. Объяснение на переговорном пункте, когда Митя признается любимой, что фактически находится на грани жизни и смерти - нахватал радиации за время прежних опытов… Картинки из семейной жизни, в которых Лелю – не уступающую мужскому дуэту Татьяну Лаврову – швыряет от раздражения мужем до поклонения ему... Все это снято так сдержанно и просто, и вместе с тем, с таким гигантским внутренним напряжением, что производит эффект ядерного взрыва в коробке. Словом, здесь есть, что посмотреть, и есть, что посмаковать… И особенно хорош неожиданный открытый финал. Он так и не дает точного ответа на вопрос, что стало со смертельно больным Митей, но недвусмысленно утверждает - в конце концов, все-таки побеждает жизнь.
МАК СИМ
...
Полотно Мастера в чёрно-белых тонах большими мазками
Этот фильм, как и всё творчество Михаила Ромма, на первый взгляд, чересчур пронизано идеологическими мотивами той эпохи. Поэтому современному зрителю сложно в его фильмах, да и во многих других советских картинах, узреть истинное предназначение освещения той или иной темы.
Я всегда, при просмотре картин советского времени, подвиги, поступки, отношения, горести и радости прежде всего отождествляю с человеческими качествами, человеческой душой, а не с идеологическими догмами и политическими взглядами.
Поэтому настоятельно советую всем зрителям, при просмотре таких фильмов, в персонажах видеть живых людей, а не политическую единицу. Вы же, когда смотритесь в зеркало, не ассоциируете себя всецело со своими мыслями и поступками с каждым действием правительства страны.
Но это применимо к фильмам, которые сняты именно про людей, где нет явного перебора в сторону догмата, так как в этих картинах уже гуляет смысловая пустота и псевдопафос. Уровень этого самого перебора все же каждый определяет по-своему.
В фильме 'Девять дней одного года' показаны именно люди, с большой буквы. Да ко всему прочему все эти учёные имеют определённые достоинства и недостатки, которые в свою очередь выросли из их общего повседневного занятия, а именно, безудержного стремления освоить атомную энергетику.
Так, например, Гусев, настолько предан своему делу, что ни себя не щадит, ни сотрудникам спуску не даёт, да к тому же уделяет внимание любимой жене только когда есть время, а именно, придя с работы ночью, подолгу смотрит на неё раз в день, когда она спит. Илья слишком умён и удачлив, поэтому с лёгкостью и ироничным цинизмом рассуждает о жизни и человечестве. Лёля преданно любит Гусева и поэтому, даже ещё до замужества, в ответ на его внешнюю холодность реагирует до умиления стервозно и кокетливо, что даже кажется, что актриса переигрывает, ан нет - это, собственно, героиня. Герои Казакова и Евстигнеева тоже скучать зрителю не дадут.
Также хочется отметить великолепную операторскую работу Германа Лаврова. Кадр почти постоянно в статике, но какой это кадр! Героика обыкновенного человека, бросившегося в безотчётном стремлении достичь призрачной цели-блага для человечества, и отчаяние этого человека при фактическом освоении лишь первой ступени всего того, чего добивался - вот, что должен был получить зритель при взгляде на экран, с чем оператор, на мой взгляд, блестяще справился. Чего только стоит разговор уже больного Димы Гусева с отцом - профиль старика на фоне деревянной горницы, лицо главного героя, отъезд по железной дороге, или же фигурка еле идущего главного героя но фоне гигантской стены атомных испытательных лабораторий. Такое не забывается. Символика просто зашкаливает.
Также в плюсах стоит то, что авторы заведомо не вставили в этот фильм традиционной советской надрывной музыки, тем самым оставив зрителя один на один с потрясающими эмоциональными моментами, такими, как, например, развязка истории с обманом после последнего неудачного опыта, да, к тому же, чуть разбавили трагедию и пафос данной темы забавными характерами учёных, в том числе, умильными отношениями и бытом Лёли, Димы и Ильи.
В общем и целом, великолепный фильм-раздумье советской кинематографической эпохи, где высказаны очень важные слова о смысле и цели человеческой жизни, которые и сейчас очень полезно правильно воспринять и усвоить.
oTTo
Инфо собрал Владимир З
| 2019 |